Все днище, кроме порно и пирожных. ©
Название: Я люблю тебя!
Автор: melission
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Дино/Хибари, Вария, Вонгола.
Рейтинг: До NC-17
Жанры: Ангст, Занавесочная история, Даркфик, Стёб, Драма, ER (Established Relationship), Флафф, Ужасы, Юмор, Hurt/comfort, Пародия, Философия, POV, Психология, Романтика, Повседневность, Слэш (яой), Songfic
Предупреждения: Нецензурная лексика, BDSM, Ченслэш, Смерть персонажа, Секс с использованием посторонних предметов, OOC, Изнасилование, Секс с несовершеннолетними
Статус: Закончен
Описание: Несколько совершенно разных историй о любви Дино к Хибари. Не всегда связанных между собой, но имеющие всегда что-то общее. Одну тонкую нить взаимности и чувственности, так притягательно поблескивающую сквозь переплетенные пальцы. Влюбленные? Нет. Больше. Любимые.
Разрешение на размещение: Получено
История шестьдесят первая: Madness История шестьдесят первая: Madness
Дино протянул руку к солнцу.
Схватить этот шарик!
Но вместо этого отщипнул мягкий, горячий кусочек и отправил сего в рот.
М-м, вкусно.
И на это небо вспенилось тучами, похожими на большие, раздутые ягоды малины и полилось алыми каплями на землю.
И, открывая рот, Мустанг чувствует на своем языке вишню. А ведь и точно!
Это никак не капли, а сочные ягоды, падающие на землю со стеклянным звоном.
Ох, а с чего бы со звоном?!
Или а разница?
Солнце такое вкусное, хочется еще кусочек.
И Дино вновь тянет руку, уже отламывая приличный кусок, который приятно обжигает теплом ладони.
В ответ небо прячется за горизонт, оставляя на небосклоне только мерцающие звезды.
Интересно, а какие они на вкус?
Но до звезд не дотягивается рука и блондин машет головой в разные стороны в поисках того, чем можно было бы эти искорки сорвать с полотна неба.
Чу! Фея?
Да-а, наверняка! Такая загадочная. С серыми глазами, холодными и режущими. В изумрудном платьице и крыльями бабочки за спиной.
- Травоядное…
Кажется, пропела она своим тихим голосом. В ее тонких, маленьких ручках была волшебная палочка лазурного цвета со звездой на конце. На стройных ножках – переплетения изумрудных лент с пушными бантами на бедрах. У самой границы с юбкой.
Фея часто меняет свое расположение, то опускаясь выше, то ниже. И каждый раз при движении линия ее платья меняется, то опускаясь, то поднимаясь.
Дино протягивает руку, и фея опускается в ладонь, прильнув щекой в линии жизни и прикрывая глаза.
Она нетяжелая. Легче даже перышка, как кажется.
Но теплая, почти горячая. И так приятно щекочет своими быстро отрастающими черными волосами.
- Хохоу! – над головой раскинулась радуга, которая насмешливо выдыхала звуки, так похожие на человеческую речь.
А звезды все равно так маняще сияли с неба, что Дино сглотнул, помня медовый вкус солнца.
И вдруг Мустанг ощутил себя одной из них. И так близко, так схоже. Вон какие-то люди убегали от кактуса, а вон чеширский кот, урчащий с одной лишь видимой миру улыбкой. Или тентакли, коварно ползущие к маленькой фее, теперь дремавшей в лоне цветка.
Нет-нет! Нельзя к фее!
Или это не тентакли? Почему же тогда на каждом из двоих щупалец по короне?!
И какое-то шипение, так похожее на смех.
Дино хотел спасти фею, но он теперь звезда! Он не может покинуть свое место.
Фея поднимает голову и смотрит на щупальца, которое через секунду метнулись от нее, прячась внутри большого, ветвистого дуба, на котором висела большая золотая табличка на алых лентах: «Занзас-таун».
И по веткам бегает белка-альбинос, громогласно издающая звук «Вра-ай».
Иногда дуб недовольно швыряется в белку желудями и все затихает.
И по небу вдруг пролетела жар-птица, с бесконечно опадающими на землю перьями. И Дино хотел поймать перо, дарящее удачу, но он теперь звезда!
Фея подняла голову, встречаясь взглядом с блондином, и пригрозила тому кулаком, вдруг снимая платье и швыряя его в чашечку цветка.
И Дино понял, что падает. В объятья феи, так притягательно соблазнявшей его своими прелестями.
Но фея это уже не фея! Это большая чашка с черным как смола кофе, на дне которой кусочками сахара лежит что-то бесценное.
И Дино не думая ныряет, сгребая в объятьях желеобразное нечто и начиная глотать кофе, раздуваясь.
Некто оказалось большой подушкой. Мягкой и теплой.
И блондин, перекатившись на середину чашки, подложил под голову подушку и уснул, чувствуя, как та обняла его в ответ тонкими наволочными руками.
А снились ему разноцветные драже, показывающие на него своим покатым боком и моргая мелкими круглыми глазами. Снились фиолетовые чайки, которые несли в зубах фиолетовых тунцов с человеческими ногами.
И снился ангел, восседающий на радуге, которая что-то ему хрипловато напевала. Вдруг ангел рассмеялся и захлопал в ладоши, отчего мир треснул, как большое бумажное надорванное полотно и все разводами краски потекло вниз, смазываясь и перемешиваясь.
И лишь фея со своими крыльями бабочки осталась на белоснежном листе, недовольно спуская постоянно растущие волосы в разлом. И во лбу у нее сияла крошечная золотая звезды.
Шестьдесят вторая Шестьдесят вторая
- Знаешь, - устало зажмурившись, переводит тему Дино.
Скакать с обсуждений работы на личную жизнь и философские размышления – его давняя привычка. Нет. Даже страсть.
- М? – Цуна поднимает глаза и встречается взглядом.
- Время учит только тому, что идеальные люди есть.
На секунду замолчать, уже даже не пытаясь выгнать из головы серые глаза и черные волосы.
- Но им, совершенным, до остальных нет никакого дела, - хмыкнуть и замолчать.
- Снова поругались с Хибари-саном? – участливо спрашивает Савада, хотя и понимая, что помочь все равно не сможет. Точнее не хочет.
- Для того, чтобы с ним поругаться, с ним сначала надо подружиться. А с этим у него с самого начала проблемы, - ворчливо, но по голосу понятно, что Цуна прав.
И Десятый улыбается на это, вспоминая пытающий преданностью взгляд Гокудеры, улыбку Ямамото и детскую непосредственность Ламбо, который все равно готов выполнить любой приказ во благо семьи. И поражаясь, как же ему повезло с привязанностями.
Нет-нет, Кёя, конечно, был семьей и остальное. Но он был кем-то… неуловимым. Хотел – приходил, надоедало – уходил.
К его присутствию еще не успевали привыкнуть, как за ним уже закрывалась дверь.
- Знаешь, Дино-сан, - входя в библиотеку и нарочито медленно проходя мимо читального столика, за которым сидел блондин, - за что я тебя ненавижу?
Тот замер, не понимая с чего вдруг такой разговор.
- Хотя ненавижу это слишком сильное слово, но все же. Мир любит таких, как ты. Все любят таких, как ты. И при этом ты продолжаешь делать вид, словно несчастен.
Каждое слово бросая как горсть соли в глаза или щепотку цианида в кубок вина.
Дино все так же удивленно моргая, не понимая о чем речь.
Мукуро выходит через ту же дверь, что зашел.
Хибари закрывает книгу, которую даже не читал.
- Привет, - голос счастливый, на лице улыбка, а глаза внимательны, руки напряжены.
- Что ты забыл тут? – холодно, но даже забывая достать тонфа, вышагивая навстречу.
- Не знаю. Тебя, например, - замирает в шаге, как всегда не завершая то, что начал.
- Тогда разворачивайся и уходи.
- Нет.
Кёя молчит. Зачем бросаться лишними словами? Всегда есть шанс, что тебе соврут.
Как там говорили в одном из самых шикарных сериалов? «Все врут»? Да, как-то так.
Одна из самых болезненных истин.
И кому же верить тогда?
Только вот Хибари никогда не задается этим вопросом.
Зачем кому-то верить?
Единственный, на кого всегда можно положиться – это собственная сила.
Точка. Конец главы. Финальные титры только что дописанного романа.
Поэтому разве стоит кому-то верить? Зачем? Все равно предадут. На эти мысли Облако лишь пожмет плечами, понимая их правильность и истинность.
- Я хочу чтобы ты мне верил, - Дино улыбается, отчего его брови чуть ползут вверх, а в уголках глаз тонкие лучики морщинок.
- Я хочу, чтобы все травоядные убрались и никогда больше не появлялись на моем пути, - холодно, смотря прямо в шоколадную гущу глаз, и медленно теряясь среди золотистых искорок радужки.
- Если хочешь – сделаю и это, - снова улыбка на губах, а лицо блондина приближается еще ближе, соединяя два дыхания в одно.
И, кажется, сейчас и мысли-то их рождаются не в разных головах, а в одном этом соединенном клубке горячего воздуха между двумя лицами с приоткрывшимися губами.
Волосы Мустанга прямые и жестковатые.
«Конские», - где-то отдаленно хмыкнул брюнет, чуть подавая подбородок вперед и прикрывая глаза.
- Сдела-ай, - случайно растягивая одну букву.
- И ты готов к этому? – губы коснулись губ, сливаясь не только дыханием.
Но из двух каких-то неуклюжих половинок они слились в едва ли не бога, способного перевернуть весь мир. Сотворить все. Но этому богу ничего не нужно. Лишь бы существовать дольше, чем на мгновение одного поцелуя.
Но тот прекращается, а сердце все равно стучит, подкатывая едва ли не к самому горлу требовательной почти тошнотой.
«Вернись. Верни его губы», - колотится сознание, а пальцы сжимают воздух.
Кёя сам заставляет себя не верить.
- Сначала сделай, и потом тверди, - чуть сощурив глаза.
- Хорошо, - улыбается Дино, доставая телефон и быстро набирая номер.
Мукуро спокойно сидел в кресле Джудайме. Гокудера нервно расхаживал по кабинету, бросая ненавидящие взгляды на этого чертова иллюзиониста, едва ли не с ногами забравшегося на стол его любимого босса.
Телефон на столе зазвонил.
Личный телефон Савады.
- Оя-я, кто бы это мог быть… - читая на экране номер, - Ну еще бы. Дино-сан, ну-ка…
- Не тронь… - начал было Хаято, как замер – Мукуро уже приложил телефон к уху.
- Внимательно, - издеваясь каждым звуком.
В трубке что-то сказали, что иллюзионист оставил совершенно без внимания.
- Дай сюда, придурок, - вырывая телефон и поднося его к своему уху, Гокудера удивился как это он умудрился все же не схватить эту иллюзионную выскочку и вышвырнуть в окно.
Благо этаж-то третий, шею не сломает, зато на душе станет полегче.
- Чего тебе надо, бестолковый конь?
В трубке снова какая-то быстрая речь.
- Да ты спятил? Нет!
Всего несколько слов.
Гокудера вздрагивает. Молчит. Чувствуя, как краснеет.
- Х-хорошо, но только первый и последний раз! – нервно, ища по карманам новую пачку.
- Оя, и что же тебе наплел наш милый любимчик?
- Мукуро-кун, ты намекаешь, что я не справляюсь со своими обязанностями и тебе пора бы совершить переворот? – тихий, немного усталый голос Дечимо, от которого оба вздрагивают и улыбаются, видя знакомый силуэт.
- Нет, просто надо же позлить нашу стервочку, - красноречиво бросая взгляд на Хаято, который не обращал даже на него внимания, пытаясь дрожащими руками зажечь спичку.
- Д-десятый, нужен вертолет, Дино звонил, - взволнованным голосом, наконец прикуривая и чуть успокаиваясь.
- Сделай, - кивая и снова с улыбкой смотря на нагло-невинное лицо иллюзиониста.
Мимо тенью пронесся Гокудера, скрывая за дверьми.
- Мукуро-кун, встань с моего кресла, - подходя к столу и опираясь бедром в его угол.
- А ведь его и правда все любят. Такое вообще реально? – пытаясь скрыть растерянность за раздражением.
- Любой человек заслуживает того, чтобы его любили, - мягко улыбается Савада.
- Даже…
- И ты тем более, - чуть склоняясь и упираясь пальцем в грудь иллюзионисту, Цуна поднял лицо, заглядывая в разноцветные глаза, - просто сюда я еще не добрался.
Рокудо лишь нервно улыбнулся, не понимая, почему все так задрожало внутри.
Ему нужно лишь тело и уничтожить мафию. Со всем остальным он разберется тогда, когда станет победителем.
- Что это? – Хибари несколько удивленно спрыгнул на землю, чувствуя неприятную вязкость песка.
- Место, где ни одно травоядное тебя не побеспокоит, - улыбается Дино, доставая бутылку воды из мини-холодильника.
- Это пустыня, - холодно, хотя на губах уже играет улыбка.
- И? Зато тут ты и я.
Летчик решил лучше пока помолчать и не поминать о своим присутствии. От греха подальше.
- Вижу.
- Знаешь, а ведь Мукуро был прав. Ко мне и правда все дружелюбны и приветливы. Но все это не сравнится… С твоей улыбкой.
- Солнце в голову ударило? – разворачиваясь и смотря прямо в глаза.
Но сердце так желало, чтобы он продолжил.
- Ведь любовь всего мира для меня ничего не значит. Единственная любовь, которая мне нужна, - бросая к ногам все приличия, все внутренние барьеры, гордость и страх, Дино улыбался чуть дрожащими губами, - это твоя.
- Дверью ошибся. Милостыню не подаем.
- И не надо, - делая шаг вперед и касаясь грудью груди, заглядывая в глаза.
Кёя чуть поднимает голову, снова встречаясь с глазами Мустанга. Они очаровывают. Смотрят куда-то, где пусто. По определению. Где нет никакой человечности. Где надежные титановые замки и запоры.
Но за единый момент все это снова вздрогнуло.
Дино даже целовал с самозабвением.
Действительно. Зачем верить людям?
Ведь все врут.
Все…
Но не он.
И мир, так любящий свое личное солнце, создавал аксиому за аксиомой.
Рушил все правила.
Он не обманет.
Идеальные есть. И им не все равно.
История шестьдесят третья История шестьдесят третья
Дино любил бывать у Кёи.
Нет-нет, отнюдь не потому, что тот косился на него холодными взглядами, редко изрекал из себя едкие комментарии или безразличные дополнения.
Хотя все вокруг уже были уверены в том, что у Мустанга напрочь отсутствует инстинкт самосохранения и вообще Дино был мазохист. Но видимо тайный и этим не бравировал.
Но, как говорится… Ан нет, ничего там не говорится.
Просто дома у Хибари не было ограничений.
Разумеется, толп девушек Дино с собой не приводил, подчиненные и те предпочитали этот дом стороной обходить и дежурить у забора (ну мало ли Хибари взбесится).
Можно было включать любимую Нирвану на всю, не заботясь о соседях – те все равно дрожали лишь от упоминания Кёи.
Можно было ходить по дому голым – все равно всем наплевать.
Можно было пить кофе, заедая его мороженным, и никакой Ромарио не посмотрит как на ненормального.
Ну и самое приятное – можно было целый день валяться в кровати, покрывая поцелуями теплую кожу Хибари. Сжимать того в объятьях и раз за разом чувствовать душащий прилив нежности и заботы.
И готовить на кухне салат на двоих.
Да, ели они только овощи и фрукты.
Как-то так получилось, что Дино не ест рыбу, а Кёя не ест мясо. Единственный компромисс.
Правда Хибари все равно косился на блондина и говорил что-то вроде «травоядного», но мы-то знаем, что это уже как признание звучит!
А еще, Мустанг любил смотреть что-нибудь страшное.
Ужастики, которые дома он даже взглянуть бы не решился, сейчас были ему морем, которое по колено!
А тут уже вступал весомый авторитет Кёи.
Примерная логика Мустанга: какой злодей посмеет к нему приблизится, когда рядом есть Хибари?
Логика действовала и успокаивала. Поэтому теперь триллеры стали чем-то едва ли не приключенческим. А уж ставить ставки на то, кто быстрее умрет и кто убьет убийцу – было хоть и странно, но весело.
В этом плане даже Кёя проявил какую-то несвойственную ему уступчивость. Объяснялось это, кстати тем, что ему было наплевать кто подохнет. Если его что-то не устроило бы – он бы сломает плазму. Дорогую, кстати. Хорошую, большую. Этот чертов Конь подарил на годовщину.
Да и как половину интерьера. И те вазы. И ковер с длинным ворсом на пол. И картины итальянских художников. Как-то давно, когда брюнет только развернул подарочную ленту - а Дино обязательно все в нее заворачивал, да еще в три слоя! – что вид из его резиденции в Риме выходит именно на эту площадь. И не стоит даже упоминать, что каким-то образом, совершенно невероятным, Мустанг умудрился занять небольшой домик в Ватикане. Прямо под носом к Папы Римского и его верной свиты фанатиков – по мнению Кёи, разумеется.
Разумеется там были и другие выражение, но во избежание оные не писались.
Так вот!
В ванной неизменно стоял и его шампунь, и его бритва, и его дезодорант, которым пахло все вокруг. И его полотенце, серой тенью висевшее рядом с раковиной.
Даже его махровый халат, который блондин никогда не надевал.
И вот как он это объяснил:
- Видишь ли, вот висит он, и я знаю, что он есть. А выкину я его под твоим, безусловно чутким, руководством, и будет так пусто и он обязательно понадобится!
- Вот поэтому мой дом теперь и полон всяким мусором.
- Ничего это не мусор! Тут почти все раритетное!
- Живу в музее, - чуть прикрывая глаза.
Но так не до чего не договорившись, оставили халат в покое. Хибари уже четко уяснил, что лучше он все это вышвырнет за раз, вместе с Мустангом (ну если такое вообще произойдет), чем будет как хорошая жена распределять где мусор, а где нужные вещи.
На том и порешили.
Зато то, что Дино каждый день готовил завтрак, перед воротами маячили его подчиненные, как мы помним, поэтому ничего не ломалось и не билось, у Кёи подозрения не возникало. И то, что иногда, Мустанг в порыве чувств называл брюнета «дорогой» или чего похуже – не трогало Хибари вообще. Каменный, чес слово!
Иногда они просто бродили по улицам. Обычно в дождь, когда машин было минимум, как и прохожих. Под одним большим зонтом и в плащах, с капюшоном.
Золотые волосы слишком бросались в глаза.
Покупали на улице чай в пластиковых стаканчиках, без сахара и с лимоном, чтобы потом не простудиться и шли снова. Что-то говоря. Что-то рассказывая.
Дино тогда много чего поведал и о детстве, и о тренировках Реборна (Хибари тогда даже чуть захотелось показаться на его месте, чтобы снова сразится с этим ребенком). Даже рассказал о всех своих девушках – приказной тон брюнета заставил. Правда потом тот сделал себе заметку убить этих коров к чертовой матери, но тут же забыл, едва Дино коснулся своими прохладными, да еще и влажными пальцами запястья. От этого по телу пробежали мурашки, и чуть передернуло от холода.
И самое противное, то, что бесило в этом Коне – он имел влияние.
Совсем незаметное на первый взгляд. Вроде бы улыбается, касаясь лица ладонями и с нежностью заглядывает в глаза. Вроде бы так обычно обнимает, но каждый раз от даже мимолетных касаний пухловатых губ колени предательски подгибаются, в тело отдает приятной дрожью.
И Кёя иногда, ну конечно совсем редко, чтобы этот идиот не зазнался, делал что-то, о чем просил Дино.
Совсем редко! Но делал.
**
- Можешь, пожалуйста, приехать? У нас тут Рождественская вечеринка, я хотел бы провести ее с тобой.
- Собирай вещи и едь, - холодно.
За окном первый за год снег большими перьями опускается на серый асфальт. Такой пушистый и невесомый. Так и хочется им любоваться.
- Если бы я мог, - даже не видя, брюнет знал, что улыбка у мустанга сейчас горькая, и уголки губ опущены вниз.
- Не поеду, - отнюдь не категорично.
- Тут Мукуро, - плутовато, чуть прищурив глаза.
- Когда самолет?
Они оба знали, что это неправда. И то, что Хибари даже не вспомнит про этого чертового иллюзиониста. Но редко, когда понимал, что это действительно необходимо, он позволял себя уговорить.
Не потому, что это травоядное надолго засело где-то в груди. Вовсе нет! А потому, что хотел этого сам.
- Рождественская сказка, - шептал Дино, сжимая только что спустившегося с трапа Кёю.
От блондина тогда пахло хвоей и мандаринами.
«Интересно, почему эти животные вечно едят мандарины в это время?» - пронеслось тогда у Хибари.
**
Вместе они были редко. Слишком мало времени для них обоих.
И никого не волновало, что Мустанг был по три-четыре дня в неделю в Японии, уделяя все свое время только одному человеку.
Только Ромарио иногда хмыкал, слыша про очередной незапланированный выходной или ложную простуду, которую Дино просто обязан был лечить у Шамала, который, конечно, в Японии, и безразлично, что тот лечит только девушек!
Помощник кивал и привычно распоряжался на всякий случай проводить Босса на самолет и покараулить у дома Хибари.
И все делали вид, что так и должно быть, а отворачиваясь уже не скрывали добрые улыбки и даже своеобразную радость за то, что босс нашел свое счастье. Пусть и настолько своеобразное.
И все время, что они были вместе, для них пролетало за секунду. Приятную, но такую скоротечную.
Они никогда не брали совместные задания, но старались закончить каждый свое поскорее, чтобы вновь вернуться в дом, который стал для обоих чем-то большим, чем просто стены, пол и потолок.
Каким-то теплым уголком. Самым-самым во всем мире.
Туда хотелось возвращаться. И скучалось. И ожидалось.
И вызывало только самые теплые эмоции.
В те моменты оба выключали телефоны, компьютеры, интернет, дверной звонок. И Дино готов был собственноручно забить еще и входную дверь и все окна на первом этаже. Ну, на всякий случай.
Счастье всегда было искрометное. Жаркое, но не обжигающее. Сладкое, но не приторное. Ласковое, но не навязчивое. Нежное, но не бесхарактерное.
Они оставались собой, становясь друг другом.
И не ссорились. Правда. Ни разу.
Им было нечего делить. Не из-за чего конфликтовать. Оба делали все, что могли. И оба это понимали.
А глупости творили только с неизменного всегда молчаливого согласия чуть прищуренного взгляда серых глаз.
Оставаясь, вроде бы, обычными чуть больше, чем друзьями, они умудрились сотворить собственную вселенную своих чувств просто так.
Без катастроф, без апокалипсиса и самый устойчивый мир во всей бесконечной вселенной.
И их мир сиял ярче, чем все собранные в одну ладонь тусклые звезды, кое-как освещающие Землю. Сиял теплее, чем золотое солнце. Внушал чувство надежности мощнее, чем твердая земля под ногами. И окатывал эмоциями яростнее, чем волна океана.
И Хибари, в очередной раз просыпающийся в крепкие объятьях, и как обычно молча выругавшись на всяких идиотов, которые даже во сне не оставляют его в покое, чуть прищурил глаза, улыбнувшись тому, что Конь снова прошепчет во сне его имя. И чуть смущаясь собственной развязности едва ощутимо коснулся губами подбородка, и снова засыпая.
А Дино, инстинктивно сжимая крепче и просто разрываясь от всего лишь одной нежности, улыбнется, едва Кёя закроет глаза.
Он полюбил просыпаться утром только потому, что брюнет всегда просыпаться раньше, слабо целуя и вновь проваливаясь в дерму.
Это до дрожи было приятно.
- Я люблю тебя, - снова шептал Дино, с нежностью, вкладывая снова и снова всего себя в эти слова.
Автор: melission
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Дино/Хибари, Вария, Вонгола.
Рейтинг: До NC-17
Жанры: Ангст, Занавесочная история, Даркфик, Стёб, Драма, ER (Established Relationship), Флафф, Ужасы, Юмор, Hurt/comfort, Пародия, Философия, POV, Психология, Романтика, Повседневность, Слэш (яой), Songfic
Предупреждения: Нецензурная лексика, BDSM, Ченслэш, Смерть персонажа, Секс с использованием посторонних предметов, OOC, Изнасилование, Секс с несовершеннолетними
Статус: Закончен
Описание: Несколько совершенно разных историй о любви Дино к Хибари. Не всегда связанных между собой, но имеющие всегда что-то общее. Одну тонкую нить взаимности и чувственности, так притягательно поблескивающую сквозь переплетенные пальцы. Влюбленные? Нет. Больше. Любимые.
Разрешение на размещение: Получено
История шестьдесят первая: Madness История шестьдесят первая: Madness
Дино протянул руку к солнцу.
Схватить этот шарик!
Но вместо этого отщипнул мягкий, горячий кусочек и отправил сего в рот.
М-м, вкусно.
И на это небо вспенилось тучами, похожими на большие, раздутые ягоды малины и полилось алыми каплями на землю.
И, открывая рот, Мустанг чувствует на своем языке вишню. А ведь и точно!
Это никак не капли, а сочные ягоды, падающие на землю со стеклянным звоном.
Ох, а с чего бы со звоном?!
Или а разница?
Солнце такое вкусное, хочется еще кусочек.
И Дино вновь тянет руку, уже отламывая приличный кусок, который приятно обжигает теплом ладони.
В ответ небо прячется за горизонт, оставляя на небосклоне только мерцающие звезды.
Интересно, а какие они на вкус?
Но до звезд не дотягивается рука и блондин машет головой в разные стороны в поисках того, чем можно было бы эти искорки сорвать с полотна неба.
Чу! Фея?
Да-а, наверняка! Такая загадочная. С серыми глазами, холодными и режущими. В изумрудном платьице и крыльями бабочки за спиной.
- Травоядное…
Кажется, пропела она своим тихим голосом. В ее тонких, маленьких ручках была волшебная палочка лазурного цвета со звездой на конце. На стройных ножках – переплетения изумрудных лент с пушными бантами на бедрах. У самой границы с юбкой.
Фея часто меняет свое расположение, то опускаясь выше, то ниже. И каждый раз при движении линия ее платья меняется, то опускаясь, то поднимаясь.
Дино протягивает руку, и фея опускается в ладонь, прильнув щекой в линии жизни и прикрывая глаза.
Она нетяжелая. Легче даже перышка, как кажется.
Но теплая, почти горячая. И так приятно щекочет своими быстро отрастающими черными волосами.
- Хохоу! – над головой раскинулась радуга, которая насмешливо выдыхала звуки, так похожие на человеческую речь.
А звезды все равно так маняще сияли с неба, что Дино сглотнул, помня медовый вкус солнца.
И вдруг Мустанг ощутил себя одной из них. И так близко, так схоже. Вон какие-то люди убегали от кактуса, а вон чеширский кот, урчащий с одной лишь видимой миру улыбкой. Или тентакли, коварно ползущие к маленькой фее, теперь дремавшей в лоне цветка.
Нет-нет! Нельзя к фее!
Или это не тентакли? Почему же тогда на каждом из двоих щупалец по короне?!
И какое-то шипение, так похожее на смех.
Дино хотел спасти фею, но он теперь звезда! Он не может покинуть свое место.
Фея поднимает голову и смотрит на щупальца, которое через секунду метнулись от нее, прячась внутри большого, ветвистого дуба, на котором висела большая золотая табличка на алых лентах: «Занзас-таун».
И по веткам бегает белка-альбинос, громогласно издающая звук «Вра-ай».
Иногда дуб недовольно швыряется в белку желудями и все затихает.
И по небу вдруг пролетела жар-птица, с бесконечно опадающими на землю перьями. И Дино хотел поймать перо, дарящее удачу, но он теперь звезда!
Фея подняла голову, встречаясь взглядом с блондином, и пригрозила тому кулаком, вдруг снимая платье и швыряя его в чашечку цветка.
И Дино понял, что падает. В объятья феи, так притягательно соблазнявшей его своими прелестями.
Но фея это уже не фея! Это большая чашка с черным как смола кофе, на дне которой кусочками сахара лежит что-то бесценное.
И Дино не думая ныряет, сгребая в объятьях желеобразное нечто и начиная глотать кофе, раздуваясь.
Некто оказалось большой подушкой. Мягкой и теплой.
И блондин, перекатившись на середину чашки, подложил под голову подушку и уснул, чувствуя, как та обняла его в ответ тонкими наволочными руками.
А снились ему разноцветные драже, показывающие на него своим покатым боком и моргая мелкими круглыми глазами. Снились фиолетовые чайки, которые несли в зубах фиолетовых тунцов с человеческими ногами.
И снился ангел, восседающий на радуге, которая что-то ему хрипловато напевала. Вдруг ангел рассмеялся и захлопал в ладоши, отчего мир треснул, как большое бумажное надорванное полотно и все разводами краски потекло вниз, смазываясь и перемешиваясь.
И лишь фея со своими крыльями бабочки осталась на белоснежном листе, недовольно спуская постоянно растущие волосы в разлом. И во лбу у нее сияла крошечная золотая звезды.
Шестьдесят вторая Шестьдесят вторая
- Знаешь, - устало зажмурившись, переводит тему Дино.
Скакать с обсуждений работы на личную жизнь и философские размышления – его давняя привычка. Нет. Даже страсть.
- М? – Цуна поднимает глаза и встречается взглядом.
- Время учит только тому, что идеальные люди есть.
На секунду замолчать, уже даже не пытаясь выгнать из головы серые глаза и черные волосы.
- Но им, совершенным, до остальных нет никакого дела, - хмыкнуть и замолчать.
- Снова поругались с Хибари-саном? – участливо спрашивает Савада, хотя и понимая, что помочь все равно не сможет. Точнее не хочет.
- Для того, чтобы с ним поругаться, с ним сначала надо подружиться. А с этим у него с самого начала проблемы, - ворчливо, но по голосу понятно, что Цуна прав.
И Десятый улыбается на это, вспоминая пытающий преданностью взгляд Гокудеры, улыбку Ямамото и детскую непосредственность Ламбо, который все равно готов выполнить любой приказ во благо семьи. И поражаясь, как же ему повезло с привязанностями.
Нет-нет, Кёя, конечно, был семьей и остальное. Но он был кем-то… неуловимым. Хотел – приходил, надоедало – уходил.
К его присутствию еще не успевали привыкнуть, как за ним уже закрывалась дверь.
- Знаешь, Дино-сан, - входя в библиотеку и нарочито медленно проходя мимо читального столика, за которым сидел блондин, - за что я тебя ненавижу?
Тот замер, не понимая с чего вдруг такой разговор.
- Хотя ненавижу это слишком сильное слово, но все же. Мир любит таких, как ты. Все любят таких, как ты. И при этом ты продолжаешь делать вид, словно несчастен.
Каждое слово бросая как горсть соли в глаза или щепотку цианида в кубок вина.
Дино все так же удивленно моргая, не понимая о чем речь.
Мукуро выходит через ту же дверь, что зашел.
Хибари закрывает книгу, которую даже не читал.
- Привет, - голос счастливый, на лице улыбка, а глаза внимательны, руки напряжены.
- Что ты забыл тут? – холодно, но даже забывая достать тонфа, вышагивая навстречу.
- Не знаю. Тебя, например, - замирает в шаге, как всегда не завершая то, что начал.
- Тогда разворачивайся и уходи.
- Нет.
Кёя молчит. Зачем бросаться лишними словами? Всегда есть шанс, что тебе соврут.
Как там говорили в одном из самых шикарных сериалов? «Все врут»? Да, как-то так.
Одна из самых болезненных истин.
И кому же верить тогда?
Только вот Хибари никогда не задается этим вопросом.
Зачем кому-то верить?
Единственный, на кого всегда можно положиться – это собственная сила.
Точка. Конец главы. Финальные титры только что дописанного романа.
Поэтому разве стоит кому-то верить? Зачем? Все равно предадут. На эти мысли Облако лишь пожмет плечами, понимая их правильность и истинность.
- Я хочу чтобы ты мне верил, - Дино улыбается, отчего его брови чуть ползут вверх, а в уголках глаз тонкие лучики морщинок.
- Я хочу, чтобы все травоядные убрались и никогда больше не появлялись на моем пути, - холодно, смотря прямо в шоколадную гущу глаз, и медленно теряясь среди золотистых искорок радужки.
- Если хочешь – сделаю и это, - снова улыбка на губах, а лицо блондина приближается еще ближе, соединяя два дыхания в одно.
И, кажется, сейчас и мысли-то их рождаются не в разных головах, а в одном этом соединенном клубке горячего воздуха между двумя лицами с приоткрывшимися губами.
Волосы Мустанга прямые и жестковатые.
«Конские», - где-то отдаленно хмыкнул брюнет, чуть подавая подбородок вперед и прикрывая глаза.
- Сдела-ай, - случайно растягивая одну букву.
- И ты готов к этому? – губы коснулись губ, сливаясь не только дыханием.
Но из двух каких-то неуклюжих половинок они слились в едва ли не бога, способного перевернуть весь мир. Сотворить все. Но этому богу ничего не нужно. Лишь бы существовать дольше, чем на мгновение одного поцелуя.
Но тот прекращается, а сердце все равно стучит, подкатывая едва ли не к самому горлу требовательной почти тошнотой.
«Вернись. Верни его губы», - колотится сознание, а пальцы сжимают воздух.
Кёя сам заставляет себя не верить.
- Сначала сделай, и потом тверди, - чуть сощурив глаза.
- Хорошо, - улыбается Дино, доставая телефон и быстро набирая номер.
Мукуро спокойно сидел в кресле Джудайме. Гокудера нервно расхаживал по кабинету, бросая ненавидящие взгляды на этого чертова иллюзиониста, едва ли не с ногами забравшегося на стол его любимого босса.
Телефон на столе зазвонил.
Личный телефон Савады.
- Оя-я, кто бы это мог быть… - читая на экране номер, - Ну еще бы. Дино-сан, ну-ка…
- Не тронь… - начал было Хаято, как замер – Мукуро уже приложил телефон к уху.
- Внимательно, - издеваясь каждым звуком.
В трубке что-то сказали, что иллюзионист оставил совершенно без внимания.
- Дай сюда, придурок, - вырывая телефон и поднося его к своему уху, Гокудера удивился как это он умудрился все же не схватить эту иллюзионную выскочку и вышвырнуть в окно.
Благо этаж-то третий, шею не сломает, зато на душе станет полегче.
- Чего тебе надо, бестолковый конь?
В трубке снова какая-то быстрая речь.
- Да ты спятил? Нет!
Всего несколько слов.
Гокудера вздрагивает. Молчит. Чувствуя, как краснеет.
- Х-хорошо, но только первый и последний раз! – нервно, ища по карманам новую пачку.
- Оя, и что же тебе наплел наш милый любимчик?
- Мукуро-кун, ты намекаешь, что я не справляюсь со своими обязанностями и тебе пора бы совершить переворот? – тихий, немного усталый голос Дечимо, от которого оба вздрагивают и улыбаются, видя знакомый силуэт.
- Нет, просто надо же позлить нашу стервочку, - красноречиво бросая взгляд на Хаято, который не обращал даже на него внимания, пытаясь дрожащими руками зажечь спичку.
- Д-десятый, нужен вертолет, Дино звонил, - взволнованным голосом, наконец прикуривая и чуть успокаиваясь.
- Сделай, - кивая и снова с улыбкой смотря на нагло-невинное лицо иллюзиониста.
Мимо тенью пронесся Гокудера, скрывая за дверьми.
- Мукуро-кун, встань с моего кресла, - подходя к столу и опираясь бедром в его угол.
- А ведь его и правда все любят. Такое вообще реально? – пытаясь скрыть растерянность за раздражением.
- Любой человек заслуживает того, чтобы его любили, - мягко улыбается Савада.
- Даже…
- И ты тем более, - чуть склоняясь и упираясь пальцем в грудь иллюзионисту, Цуна поднял лицо, заглядывая в разноцветные глаза, - просто сюда я еще не добрался.
Рокудо лишь нервно улыбнулся, не понимая, почему все так задрожало внутри.
Ему нужно лишь тело и уничтожить мафию. Со всем остальным он разберется тогда, когда станет победителем.
- Что это? – Хибари несколько удивленно спрыгнул на землю, чувствуя неприятную вязкость песка.
- Место, где ни одно травоядное тебя не побеспокоит, - улыбается Дино, доставая бутылку воды из мини-холодильника.
- Это пустыня, - холодно, хотя на губах уже играет улыбка.
- И? Зато тут ты и я.
Летчик решил лучше пока помолчать и не поминать о своим присутствии. От греха подальше.
- Вижу.
- Знаешь, а ведь Мукуро был прав. Ко мне и правда все дружелюбны и приветливы. Но все это не сравнится… С твоей улыбкой.
- Солнце в голову ударило? – разворачиваясь и смотря прямо в глаза.
Но сердце так желало, чтобы он продолжил.
- Ведь любовь всего мира для меня ничего не значит. Единственная любовь, которая мне нужна, - бросая к ногам все приличия, все внутренние барьеры, гордость и страх, Дино улыбался чуть дрожащими губами, - это твоя.
- Дверью ошибся. Милостыню не подаем.
- И не надо, - делая шаг вперед и касаясь грудью груди, заглядывая в глаза.
Кёя чуть поднимает голову, снова встречаясь с глазами Мустанга. Они очаровывают. Смотрят куда-то, где пусто. По определению. Где нет никакой человечности. Где надежные титановые замки и запоры.
Но за единый момент все это снова вздрогнуло.
Дино даже целовал с самозабвением.
Действительно. Зачем верить людям?
Ведь все врут.
Все…
Но не он.
И мир, так любящий свое личное солнце, создавал аксиому за аксиомой.
Рушил все правила.
Он не обманет.
Идеальные есть. И им не все равно.
История шестьдесят третья История шестьдесят третья
Дино любил бывать у Кёи.
Нет-нет, отнюдь не потому, что тот косился на него холодными взглядами, редко изрекал из себя едкие комментарии или безразличные дополнения.
Хотя все вокруг уже были уверены в том, что у Мустанга напрочь отсутствует инстинкт самосохранения и вообще Дино был мазохист. Но видимо тайный и этим не бравировал.
Но, как говорится… Ан нет, ничего там не говорится.
Просто дома у Хибари не было ограничений.
Разумеется, толп девушек Дино с собой не приводил, подчиненные и те предпочитали этот дом стороной обходить и дежурить у забора (ну мало ли Хибари взбесится).
Можно было включать любимую Нирвану на всю, не заботясь о соседях – те все равно дрожали лишь от упоминания Кёи.
Можно было ходить по дому голым – все равно всем наплевать.
Можно было пить кофе, заедая его мороженным, и никакой Ромарио не посмотрит как на ненормального.
Ну и самое приятное – можно было целый день валяться в кровати, покрывая поцелуями теплую кожу Хибари. Сжимать того в объятьях и раз за разом чувствовать душащий прилив нежности и заботы.
И готовить на кухне салат на двоих.
Да, ели они только овощи и фрукты.
Как-то так получилось, что Дино не ест рыбу, а Кёя не ест мясо. Единственный компромисс.
Правда Хибари все равно косился на блондина и говорил что-то вроде «травоядного», но мы-то знаем, что это уже как признание звучит!
А еще, Мустанг любил смотреть что-нибудь страшное.
Ужастики, которые дома он даже взглянуть бы не решился, сейчас были ему морем, которое по колено!
А тут уже вступал весомый авторитет Кёи.
Примерная логика Мустанга: какой злодей посмеет к нему приблизится, когда рядом есть Хибари?
Логика действовала и успокаивала. Поэтому теперь триллеры стали чем-то едва ли не приключенческим. А уж ставить ставки на то, кто быстрее умрет и кто убьет убийцу – было хоть и странно, но весело.
В этом плане даже Кёя проявил какую-то несвойственную ему уступчивость. Объяснялось это, кстати тем, что ему было наплевать кто подохнет. Если его что-то не устроило бы – он бы сломает плазму. Дорогую, кстати. Хорошую, большую. Этот чертов Конь подарил на годовщину.
Да и как половину интерьера. И те вазы. И ковер с длинным ворсом на пол. И картины итальянских художников. Как-то давно, когда брюнет только развернул подарочную ленту - а Дино обязательно все в нее заворачивал, да еще в три слоя! – что вид из его резиденции в Риме выходит именно на эту площадь. И не стоит даже упоминать, что каким-то образом, совершенно невероятным, Мустанг умудрился занять небольшой домик в Ватикане. Прямо под носом к Папы Римского и его верной свиты фанатиков – по мнению Кёи, разумеется.
Разумеется там были и другие выражение, но во избежание оные не писались.
Так вот!
В ванной неизменно стоял и его шампунь, и его бритва, и его дезодорант, которым пахло все вокруг. И его полотенце, серой тенью висевшее рядом с раковиной.
Даже его махровый халат, который блондин никогда не надевал.
И вот как он это объяснил:
- Видишь ли, вот висит он, и я знаю, что он есть. А выкину я его под твоим, безусловно чутким, руководством, и будет так пусто и он обязательно понадобится!
- Вот поэтому мой дом теперь и полон всяким мусором.
- Ничего это не мусор! Тут почти все раритетное!
- Живу в музее, - чуть прикрывая глаза.
Но так не до чего не договорившись, оставили халат в покое. Хибари уже четко уяснил, что лучше он все это вышвырнет за раз, вместе с Мустангом (ну если такое вообще произойдет), чем будет как хорошая жена распределять где мусор, а где нужные вещи.
На том и порешили.
Зато то, что Дино каждый день готовил завтрак, перед воротами маячили его подчиненные, как мы помним, поэтому ничего не ломалось и не билось, у Кёи подозрения не возникало. И то, что иногда, Мустанг в порыве чувств называл брюнета «дорогой» или чего похуже – не трогало Хибари вообще. Каменный, чес слово!
Иногда они просто бродили по улицам. Обычно в дождь, когда машин было минимум, как и прохожих. Под одним большим зонтом и в плащах, с капюшоном.
Золотые волосы слишком бросались в глаза.
Покупали на улице чай в пластиковых стаканчиках, без сахара и с лимоном, чтобы потом не простудиться и шли снова. Что-то говоря. Что-то рассказывая.
Дино тогда много чего поведал и о детстве, и о тренировках Реборна (Хибари тогда даже чуть захотелось показаться на его месте, чтобы снова сразится с этим ребенком). Даже рассказал о всех своих девушках – приказной тон брюнета заставил. Правда потом тот сделал себе заметку убить этих коров к чертовой матери, но тут же забыл, едва Дино коснулся своими прохладными, да еще и влажными пальцами запястья. От этого по телу пробежали мурашки, и чуть передернуло от холода.
И самое противное, то, что бесило в этом Коне – он имел влияние.
Совсем незаметное на первый взгляд. Вроде бы улыбается, касаясь лица ладонями и с нежностью заглядывает в глаза. Вроде бы так обычно обнимает, но каждый раз от даже мимолетных касаний пухловатых губ колени предательски подгибаются, в тело отдает приятной дрожью.
И Кёя иногда, ну конечно совсем редко, чтобы этот идиот не зазнался, делал что-то, о чем просил Дино.
Совсем редко! Но делал.
**
- Можешь, пожалуйста, приехать? У нас тут Рождественская вечеринка, я хотел бы провести ее с тобой.
- Собирай вещи и едь, - холодно.
За окном первый за год снег большими перьями опускается на серый асфальт. Такой пушистый и невесомый. Так и хочется им любоваться.
- Если бы я мог, - даже не видя, брюнет знал, что улыбка у мустанга сейчас горькая, и уголки губ опущены вниз.
- Не поеду, - отнюдь не категорично.
- Тут Мукуро, - плутовато, чуть прищурив глаза.
- Когда самолет?
Они оба знали, что это неправда. И то, что Хибари даже не вспомнит про этого чертового иллюзиониста. Но редко, когда понимал, что это действительно необходимо, он позволял себя уговорить.
Не потому, что это травоядное надолго засело где-то в груди. Вовсе нет! А потому, что хотел этого сам.
- Рождественская сказка, - шептал Дино, сжимая только что спустившегося с трапа Кёю.
От блондина тогда пахло хвоей и мандаринами.
«Интересно, почему эти животные вечно едят мандарины в это время?» - пронеслось тогда у Хибари.
**
Вместе они были редко. Слишком мало времени для них обоих.
И никого не волновало, что Мустанг был по три-четыре дня в неделю в Японии, уделяя все свое время только одному человеку.
Только Ромарио иногда хмыкал, слыша про очередной незапланированный выходной или ложную простуду, которую Дино просто обязан был лечить у Шамала, который, конечно, в Японии, и безразлично, что тот лечит только девушек!
Помощник кивал и привычно распоряжался на всякий случай проводить Босса на самолет и покараулить у дома Хибари.
И все делали вид, что так и должно быть, а отворачиваясь уже не скрывали добрые улыбки и даже своеобразную радость за то, что босс нашел свое счастье. Пусть и настолько своеобразное.
И все время, что они были вместе, для них пролетало за секунду. Приятную, но такую скоротечную.
Они никогда не брали совместные задания, но старались закончить каждый свое поскорее, чтобы вновь вернуться в дом, который стал для обоих чем-то большим, чем просто стены, пол и потолок.
Каким-то теплым уголком. Самым-самым во всем мире.
Туда хотелось возвращаться. И скучалось. И ожидалось.
И вызывало только самые теплые эмоции.
В те моменты оба выключали телефоны, компьютеры, интернет, дверной звонок. И Дино готов был собственноручно забить еще и входную дверь и все окна на первом этаже. Ну, на всякий случай.
Счастье всегда было искрометное. Жаркое, но не обжигающее. Сладкое, но не приторное. Ласковое, но не навязчивое. Нежное, но не бесхарактерное.
Они оставались собой, становясь друг другом.
И не ссорились. Правда. Ни разу.
Им было нечего делить. Не из-за чего конфликтовать. Оба делали все, что могли. И оба это понимали.
А глупости творили только с неизменного всегда молчаливого согласия чуть прищуренного взгляда серых глаз.
Оставаясь, вроде бы, обычными чуть больше, чем друзьями, они умудрились сотворить собственную вселенную своих чувств просто так.
Без катастроф, без апокалипсиса и самый устойчивый мир во всей бесконечной вселенной.
И их мир сиял ярче, чем все собранные в одну ладонь тусклые звезды, кое-как освещающие Землю. Сиял теплее, чем золотое солнце. Внушал чувство надежности мощнее, чем твердая земля под ногами. И окатывал эмоциями яростнее, чем волна океана.
И Хибари, в очередной раз просыпающийся в крепкие объятьях, и как обычно молча выругавшись на всяких идиотов, которые даже во сне не оставляют его в покое, чуть прищурил глаза, улыбнувшись тому, что Конь снова прошепчет во сне его имя. И чуть смущаясь собственной развязности едва ощутимо коснулся губами подбородка, и снова засыпая.
А Дино, инстинктивно сжимая крепче и просто разрываясь от всего лишь одной нежности, улыбнется, едва Кёя закроет глаза.
Он полюбил просыпаться утром только потому, что брюнет всегда просыпаться раньше, слабо целуя и вновь проваливаясь в дерму.
Это до дрожи было приятно.
- Я люблю тебя, - снова шептал Дино, с нежностью, вкладывая снова и снова всего себя в эти слова.
@темы: Дино Каваллоне, Хибари Кёя, фанфикшн, Hibari Kyoya, PG, PG-13, Dino Cavallone, fanfiction